Читать интересную книгу "В джунглях Москвы. Роман - Пётр Фёдорович Алёшкин"

о свитерах. Они принесли вина, по-хозяйски расположились за столом, разговаривали, ожидая, когда Галя накроет. Тамара, так звали завсекцией универмага, тридцатилетняя женщина с фиолетовыми прядями завитых волос, хвалила импортный линолеум, которым заменили прежний в ее квартире: ковром покрывать жалко, так красиво, спрашивала, нельзя ли достать дубовый плинтус. Покрыть бы такой плинтус лаком, и был бы под цвет линолеума. Ася обещала поспрашивать в РСУ, должен быть, она недавно видела. Тамара вскоре ушла, кончался перерыв. Сказала – позванивайте, если что надо, и убежала. За ней поднялась Люба.

– А ты куда?

– Надо мне… Вдруг Жанне понадоблюсь…

– Жанне она понадобится, – усмехнулась Ася, когда Люба ушла. – Сейчас Жанкин сынок привалит. Кадрится, дура, к нему…

– Люба замужем. Зачем он ей?

– Ну и что? Замуж, что ли, ей за него выходить. Покадрится просто. Красавчик… Не все так за мужа держатся, как мы с тобой… Между прочим, Борис на тебя глаз положил. Он сам мне говорил…

Галя вспомнила, что после того случая, когда Борис в гости набивался, он еще раза два заговаривал с ней, спрашивал, какие дома она обслуживает. Она не ответила. Но он узнал, может, у Любы, и при новой встрече сказал, что в одном из ее домов приятель его живет. Он у него частенько бывает. И предложил зайти, побалдеть. Музыка у приятеля чудесная.

– Парень он шустрый, – продолжала Деркач с усмешкой. – Не отстанет, пока не добьется…

– Ване скажу – отстанет…

Галя не стала говорить, что она работала с Борисом в одном цехе и что муж ее знаком с ним.

4

– Егоркина, тебя Асюля еще не заставила писать отчеты по расходу воды и электроэнергии? – спросила в конце июня Валя Сорокина.

– Пишу, – засмеялась Галя.

– Бедняжка… Нина Михайловна после нас всегда выверяла. А Асюля даже так ни разу не делала. И Нинка всегда сдавала сама, а эта, увидишь, тебя заставит. Хорошо, если сразу примут, но не верю я что-то в это…

Дней десять в общей сложности составляла Егоркина отчеты, а своя работа стояла. Ни главный инженер, ни начальник не дергали ее в эти дни, но дела накапливались. Никто за нее их делать не собирался. Галя нервничала. Приходила на работу и сразу за отчеты. Обход своей территории не делала, не видела, как убирается, как вывозится мусор. Знала, что дворник тридцать второго дома запил, и второй день тротуары не метены, но некогда было бегать искать ему замену. Сидела над отчетами, когда услышала возглас Вали Сорокиной:

– Девочки, Пантелеич к нам! Кто-то пятнадцати рэ недосчитается!

Пантелеич – инспектор по надзору за территорией района. Появлялся он в ЖЭКах лишь тогда, когда обнаруживал непорядок на участке. Визит его всегда означал вызов в райисполком на административную комиссию, а там дело заканчивалось пятнадцатирублевым штрафом.

– Так, товарищи техники, – этими словами всегда начинал Пантелеич. Он пенсионер, седой, жилистый. Ему далеко за семьдесят, но он еще бодр, энергичен.

– Пантелеич, дорогой, – перебила Сорокина. – Вы ошиблись, не в тот ЖЭК забрели. Вам соседний ЖЭК нужен. Он совсем рядом, посмотрите, даже в окошко виден.

– Зайду туда, зайду, – согласился Пантелеич. – Так, товарищи техники, признавайтесь… – Он сделал паузу и обвел взглядом замерших девчат, – кто территорию возле тридцать второго дома обслуживает?

Техники облегченно выдохнули, покосились на Егоркину.

– Я, – ответила она.

– Так, выйдем на место или на слово поверим? – Эту фразу он тоже всегда говорил, но ни разу еще никто не согласился на штраф не глядя, за что его выписывают. Всегда выходили на место, и там всегда обнаруживалось, что штраф заслуженный.

Галя с тоской опустила глаза на неоконченный отчет, подумала – зачем зря время терять, даром Пантелеич не придет, и вздохнула:

– Выписывайте…

– Как? Не понял? – растерялся Пантелеич.

Он готовился идти к дому, показывать окурки, обрывки газет, мусор, готовился долго говорить о том, что мы живем в столице нашей Родины, что все москвичи дружно борются за то, чтобы сделать Москву образцовым городом, но с таким отношением к работе и к двухтысячному году столица не получит этого звания, а ему, Пантелеевичу, хочется пожить в образцовом городе. Пусть он еще крепок и бодр, но все же опасается, что не дотянет до третьего тысячелетия. Однажды Валя Сорокина прервала его нудный монолог на этой фразе, сказала, что пусть он не опасается, дотянет и до четвертого, клопы долго живут. Пантелеич умолк, смотрел некоторое время на Валю молча, потом достал бланки, выписал повестку на комиссию в райисполком и, не попрощавшись, ушел. И сейчас Пантелеич готовился произнести свой монолог и вдруг…

– Я вам верю, – ответила Галя, – и знаю, что дворник был болен… Сегодня вечером выйдет.

– Он в запое, – сказал Пантелеич.

– Был… Алкоголизм врачи называют болезнью… Так ведь?

– Верно, – озадаченно пробормотал Пантелеич и замолчал, глядя на Галю. – Я вас не помню, вы недавно?..

– Год скоро, через три месяца.

– Верно, да, это вы верно… – снова озабоченно пробормотал Пантелеич и повернулся к девчатам. – До свиданья, товарищи техники!

И вышел.

Техники недоуменно проводили его взглядами.

– Повестки не выписал! – воскликнула Валя. – Чудо! Стареет Пантелеич, не дотянет до третьего тысячелетия… Или ты его загипнотизировала? – взглянула она на Егоркину.

Девчата засмеялись. Но в это время на пороге вновь появился Пантелеич и проговорил:

– Простите, товарищи техники, повесточку на комиссию забыл оставить.

Положил бланк на стол перед Галей и удалился неторопливо.

– Потрудилась ты в этом месяце на славу, Галина Васильевна, – нараспев произнесла Валя Сорокина. – И заработала, труженица, пятьдесят девять рэ наличными. Чем же ты будешь кормить мужа, бедная? Чем же ты поить его будешь, соколика?

– Кончай паясничать. Без тебя тошно, – хмуро оборвала ее Галя.

– Хотелось пойти к Деркач, бросить ей на стол незаконченные отчеты, делай, мол, сама. Я не обязана за тебя работать. Ты в два раза больше меня получаешь, а баклуши бьешь целыми днями. Будь добра учиться делать отчеты…

В технический кабинет заглянул мужчина, увидел Егоркину и вошел.

– Галина Васильевна, я целый час жду… Я с работы отпросился…

Галя вспомнила, что должна была принимать квартиру у выезжающего из нее жильца. Обещала быть и с этим проклятым отчетом забыла. Она, смущенная, взяла сумочку и быстро поднялась, не зная, как оправдать свою задержку. Выручила Валя.

– Вы извините, у нас из райисполкома были. Задержали.

Хорошо, жилец оказался не скандальный, не стал возмущаться, ни себе, ни ей портить нервы. В коридоре встретилась Жанна Максимовна, остановила Галю:

– Егоркина, отчеты сделала? Из РЖУ звонили, говорят, пора!

«Пошли вы все!» – чуть не сорвалось с языка. Еле сдержалась Галя, буркнула:

– Заканчиваю…

Наконец отчеты готовы, и Галя понесла их главному инженеру. Деркач взглянула на них и протянула назад:

– Вези в РЖУ.

– А выверять?

– Чего их выверять, так примут.

В РЖУ Любовь Ивановна, молодящаяся женщина, сухая и насмешливая, прежде чем принять, поинтересовалась, кто готовил отчеты.

– Кому положено… Главный инженер, – ответила Галя.

– Деркач?

– Она у нас главный инженер.

– Ну-ну, посмотрим, – усмехнулась Любовь Ивановна.

Через день Деркач ворвалась к техникам взъерошенная и кинула Гале:

– Ко мне!

В кабинете своем заговорила быстро:

– Срочно нужно в РЖУ! Звонили, отчет нужно выверять.

– Я говорила..

– Срочно нужно забрать и пересчитать заново! Где-то копейка потерялась, надо найти! И срочно, срочно! Сроки все прошли… Завтра надо сдавать!

– Я неделю считала. За два часа не пересчитать…

– Подгони как-нибудь.

– Нина Михайловна сама выверяла… – начала Галя.

– И довыверялась, – перебила Деркач. – Полетела из ЖЭКа… Ты, Егоркина, в бочку не лезь! Говорят, делай! Главный инженер я, а не Нина Михайловна, – переменила она тон. – Давай в РЖУ! Одна нога там, другая здесь!

– Я и так неделю свои дела не делала…

– Наверстаешь! – жестко оборвала Деркач. – Иди!

Егоркина выверила отчеты, нашла ошибку. В РЖУ Любовь Ивановна съехидничала:

– Отчеты главные инженеры готовят, техники должны своими делами заниматься.

Галя не выдержала:

– Сколько вас умных вокруг, – также ехидно ответила она. – Недоумеваю, почему до сих пор